Если прислушаться – здесь на так уж тихо. Как только слух привыкает к местному безмолвию, он обостряется и начинает выхватывать из ниоткуда множество хаотичных шорохов, всплесков, тресков и прочих звуков природного происхождения. И среди всего этого беспорядка Ей нужно было сосредоточиться. Но как? Ощущение, будто не только в голове муравейник, но и повсюду его продолжение. И муравьи ползают, трещат, шуршат и как можно громче выясняют отношения. И всё же надо было сконцентрироваться. Выбросить весь мусор. Три, два, один...
Открыв глаза, Она затаила дыхание. Очищенный на долю секунды разум показал Ей этот Мир в таком ракурсе, что просто слов не было. Оставалось только созерцать, всецело отдаваясь переживанию только одного, самого важного в мире явления – этого момента.
Пожелтевшая трава вяло шевельнулась, слегка поскрипывая, и какой-то чёрный жучок медленно спустился со стебелька на землю. Песчинки под его лапками с тихим шорохом раздались в стороны, образуя маленький след его чёрных лапок. Вялое осеннее серое с белесыми переливами небо разверзлось над полем, как непреодолимая, бесконечная мгла. Еле видимые, скорее интуитивно угадывающиеся ореолы облаков медленно ползли куда-то, никуда не спеша, ни о чём не волнуясь. Крохотный ручей, ползущий мимо Её руки, даже не журчал, а просто полз, будто был непреодолимо густ и инертен. Невозмутимые «берега» его вяло смачивались осенней влагой, почти не впитывая, а лишь медленно поцеживая даруемую им влагу.
Анна закрыла глаза. Мир дал ей столь много за столь малый промежуток времени. И заставил ещё раз подумать о тех, кто жив. И о тех, кто не совсем.